80 лет форы - Страница 47

– Спасибо, сержант.

Антонов дал знак своим людям и двинулся к лестнице.

Несколько минут спустя он вернулся, весело насвистывая какую-то песенку, в то время как его люди волочили бесчувственного Данилина.

– Товарищ майор, что…– вопрос застыл на языке Вонтешвили, когда он увидел глаза Антонова. Они явно не обещали ничего хорошего любому, кто попытается его остановить.

Сознание медленно возвращалось к Владимиру Данилину. Последнее, что он помнил, это звук открывающейся двери в комнате, в которой он ожидал конца совещания.

Открыв глаза, он вдруг обнаружил себя привязанным к стулу в каком-то темном подвале, освещенным лишь тусклой лампочкой.

«Что за…», – мысль даже не успела сформироваться, когда он почувствовал сжавшую горло руку и увидел сидящего перед ним Антонова. И сразу все понял.

– Знаешь урод, я в детстве очень любил разные истории, – заметив приход в сознание Данилина, Антонов начал говорить. – В том числе истории об агенте Джеке Бауэре. Можно сказать, был его настоящим фанатом. Мечтал стать таким как он. Эдакий герой, способный на что угодно для спасения своей страны.

– Товарищ майор я не понимаю… – задыхаясь, с трудом выговорил Владимир. – Что вы делаете, мне не чем дышать!

– Не боись, скоро сдохнешь и это не будет тебя волновать, – неприятно улыбнулся майор, и, отпустив горло, с силой ударил его в живот, после чего, как ни в чём не бывало, продолжил, – и знаешь, что мне в нем больше всего нравилось? То, что когда он знал, кого надо допросить, он его допрашивал. Несмотря ни на что. В одной из историй, он даже президента США допросил, представляешь? Приставил пистолет к его башке. Только подумай, а? – Антонов зло хохотнул.

Так вот, мой тебе совет. Рассказывай про то, когда тебя завербовали, с кем здесь работал – в общем, про все. И тогда у тебя есть малюсенький шанс остаться в живых. На случай, если ты собираешься поупрямиться, я тебе кое-что скажу. От того, что я могу с тобой сделать и сделаю, если ты будешь изображать хрен знает что, покроется холодным потом любой товарищ на Лубянке.

Очередной удар под дых на мгновение выбил из Данилина сознание.

– Товарищ майор, вы меня с кем-то спутали, я не в чем не виноват! – голос Данилина предательски дрогнул.

– Ну, ты сам выбрал, – и майор сломал предателю палец. Тот заорал.

– Последний шанс, гнида? – не дождавшись вразумительного ответа, Антонов кивнул подручным:

– Абдулов, снимай с него штаны. Береза, тащи паяльник, а ты, Леня, давай сюда спички.

– Что вы собираетесь делать?! – от чувства нереальности происходящего Данилин сорвался на визг.

– Тварь, из-за тебя погибли отличные пацаны. И за это, мразь, я тебя буду медленно убивать. Для начала, немножко поработаем с твоей системой воспроизводства. Видишь эту замечательную спичечку? Знаешь, куда я тебе ее засуну? Если ты после паяльника не заговоришь, урод. Что лично мне представляется сомнительным. Знаешь почему? Потому что паяльник я тоже буду засовывать. В одно отверстие. Можешь угадать какое. Хочешь подсказку, сука? Это не рот.

Наверное, именно то, с каким спокойствием Антонов рассказывал про методы, которые собирается применить, сломало Данилина. Хотя, может быть, сыграл свою роль вид паяльника вносимого лейтенантом Березой в комнату, или сквозняк, обдувавший не раз означенную в рассказе Антонова «систему воспроизводства». В общем, радист стал захлебываясь рассказывать обо всей глубине своего падения.

Некоторое время спустя уже переодевшийся Владимир, в сопровождении Лисова двигался к штабу. Зайдя внутрь и кивнув вскочившему сержанту, до сих пор не знающему, что ему делать – так и дежурить, или бежать к местному особисту, – майор спокойно прошествовал к лестнице.

Совещание было в самом разгаре, поэтому офицеры, никуда не торопясь, отправились к местной контрразведке. В первый момент после получения информации от Данилина, Антонов хотел уже мчаться в штаб и на месте пристрелить «большого» предателя. Но вовремя сдержался, объяснив самому себе, что от этого будет больше вреда, чем пользы. Поэтому, оставив ребят охранять радиста, он отправился к местному СМЕРШовцу – полковнику Коломийцеву.

Тот, как ни странно, в рассказ радиста поверил сразу же, в отличие от Антонова, сломавшего еще пару пальцев предателю для, так сказать, уверенности. Ну не может быть полковник Тережко шпионом! Как оказалось, может. Украинский национализм – штука нехорошая, а если к ней добавится кучка компромата немцев – то смесь получается очень действенная.

Что послужило причиной уверенности особиста – местная паранойя, глаза Данилина или он просто не любил Тережко, но этот мрачный мужик татарского, несмотря на русскую фамилию, вида не сомневался ни секунды.

В итоге получасового совещания и пары звонков куда-то наверх, полковник и два майора пришли к соглашению. Немецкого шпиона будут «играть».

Тарас Тережко вышел с закончившегося несколько раньше совещания со смешанными чувствами. С одной стороны, он получил доступ к более чем ценной информации, которая может оказаться критичной для срыва планов РККА. С другой стороны, он уже не был так уверен, что немцы справятся. Скорее даже наоборот. Но работа на Абвер в любом случае велась уже скорее из чувства страха за свою шкуру. СМЕРШ ведь не посмотрит, что он раскаялся или еще чего-нибудь в этом роде, нет. Расстреляют у ближайшей стенки за шпионаж, и все. И черт его тогда, в тридцать восьмом, дернул попасться.

Идущий по светлому коридору полковник покачал головой и грустно вздохнул. Похоже, что надо валить. Был бы он один здесь – еще ладно. Но радист, тварь, его в любой момент сдать может. Вон, в последний раз чуть ли не пистолет пришлось доставать, чтобы диверсантов немцам сдать.